Австрии в Германии. Напряженность между двумя немецкими соперниками постоянно росла в течение 1780-х годов. В 1785 году Фридрих II возглавил коалицию немецких князей, выступавших против аннексии Баварии габсбургским императором Иосифом II. В 1788 году император вступил в войну с турками, что вызвало опасения, что масштабные приобретения Габсбургов на Балканах дадут Австрии преимущество над ее соперницей Пруссией. Но летом и осенью 1789 года, когда австрийские войска оттеснили армию султана Селима III, на периферийных территориях Габсбургской короны - в Бельгии, Тироле, Галиции, Ломбардии и Венгрии - вспыхнула цепь восстаний. Фридрих Вильгельм II, тщеславный и импульсивный человек, решивший оправдать репутацию своего прославленного дяди, сделал все возможное, чтобы воспользоваться неудобствами австрийцев. Бельгийцев призывали отделиться от Габсбургов, а венгерских диссидентов - восстать против Вены. Поговаривали даже о создании независимой венгерской монархии, которой будет править прусский принц.1
На этом фоне революция во Франции была радостной новостью, поскольку были все основания надеяться, что новая, "революционная" французская администрация положит конец франко-австрийскому альянсу. Как хорошо знали пруссаки, этот союз - вместе с его династическим олицетворением, королевой Марией-Антуанеттой - был глубоко непопулярен среди австрофобских патриотов революционного движения. Поэтому Берлин обхаживал различные революционные партии в надежде создать антигабсбургскую "партию" в Париже. Цель заключалась в том, чтобы повернуть вспять дипломатическую перестройку 1756 года, изолировать Австрию и положить конец экспансионистским планам Иосифа II. Когда в княжестве-епископстве Льеж, расположенном в центре Бельгии, вспыхнула полноценная революция, пруссаки поддержали повстанцев и там, надеясь, что беспорядки распространятся на прилегающие территории, контролируемые Австрией.
У этой предварительной поддержки революционных потрясений было и идеологическое измерение. В 1789 году ряд ведущих прусских политиков, включая министра иностранных дел графа Герцберга, лично симпатизировали устремлениям революционеров. Герцберг был человеком просвещенным и сожалел о некомпетентном деспотизме Бурбонов во Франции. Он считал, что поддержка Пруссией восстания в Льеже полностью соответствует "либеральным принципам" королевства. Посланник, которому было поручено вести дела Пруссии в княжеском епископстве, Кристиан Вильгельм фон Дом, был просвещенным чиновником и интеллектуалом (не говоря уже об авторе знаменитого трактата в поддержку эмансипации евреев); он критиковал епископальный режим в Льеже и выступал за прогрессивное, конституционное решение спора между князем-епископом и мятежниками из Третьего сословия.2
Именно угроза революции в Венгрии, поддержанной Пруссией, убедила преемника Иосифа, Леопольда II, искать взаимопонимания с Пруссией.3 Леопольд, мудрый и темпераментный человек, сразу же понял, как глупо стремиться к новым завоеваниям на османских Балканах, в то время как его наследственные владения распадаются за его спиной. В марте 1790 года он направил в Берлин дружеское письмо, открывшее путь к переговорам, которые завершились Рейхенбахской конвенцией 27 июля 1790 года. После напряженных дискуссий обе немецкие державы согласились отступить от грани войны и оставить свои разногласия в прошлом. Австрийцы обязались закончить дорогостоящую турецкую войну на умеренных условиях (то есть без аннексий), а пруссаки обещали прекратить разжигать мятежи внутри монархии Габсбургов.
Конвенция выглядела безобидно, но на деле оказалась гораздо значительнее, чем казалось.4 Эпоха ожесточенного прусско-австрийского антагонизма, который определял политические дела Священной Римской империи со времен вторжения в Силезию в 1740 году, теперь закончилась, по крайней мере на время, и две немецкие державы могли преследовать свои интересы сообща, а не за счет друг друга. Следуя колебаниям, напоминавшим времена Великого курфюрста, Фридрих Вильгельм II отказался от тайных попыток заключить союз с Парижем и перешел к политике войны против революционной Франции. Министр иностранных дел Герцберг с его либеральными взглядами попал в опалу; впоследствии он был отправлен в отставку. Важную роль в новой дипломатии сыграл доверенный советник Фридриха Вильгельма Иоганн Рудольф фон Бишофвердер, сторонник войны против революции, который был направлен в Вену в феврале и июне-июле 1791 года. В результате Венская конвенция от 25 июля 1791 года заложила основы австро-прусского альянса.
Первым плодом австро-прусского сближения стала замечательная политика жестов. Пилльницкая декларация, совместно изданная австрийским императором и прусским королем 27 августа 1791 года, была не планом действий как таковым, а скорее заявлением о принципиальном несогласии с революцией. В начале документа говорилось, что государи Пруссии и Австрии считают судьбу своего "брата" короля Франции "предметом общего интереса всех государей Европы" и требуют, чтобы французский король был как можно скорее "поставлен в положение, позволяющее утвердить в условиях совершеннейшей свободы основы монархического правления". В конце документа содержалось обещание, что Австрия и Пруссия будут "действовать незамедлительно", используя "необходимые силы" для достижения "предложенной и общей цели".5 При всей расплывчатости формулировок это было недвусмысленное заявление о монархической контрреволюционной солидарности. Однако дополнительные секретные статьи, приложенные к Декларации, свидетельствовали о том, что темные воды политики власти все еще текли своим привычным чередом. Статья 2 гласила, что договаривающиеся стороны оставляют за собой право "обменивать в свою пользу некоторые из своих настоящих и будущих приобретений", всегда проводя взаимные консультации, а статья 6 обещала, что император "охотно прибегнет к своим добрым услугам по отношению к Петербургскому и Польскому дворам, чтобы получить города Торн и Данциг [для Пруссии]...".6
Декларация раздула пламя политического экстремизма во Французском собрании, укрепив позиции фракции Бриссотена, который выступал за войну как средство восстановления французского благосостояния и продолжения революции. В конце 1791 и начале 1792 года в Париже нарастало давление в пользу войны.7 Тем временем пруссаки и австрийцы определили и согласовали свои цели. Согласно условиям союза, заключенного 7 февраля 1792 года, планировалось начать цепь насильственных территориальных трансфертов на западной периферии Священной Римской империи. Сначала союзники должны были завоевать Эльзас, передав одну его часть Австрии, а другую - курфюрсту Палатина, который, в свою очередь, был бы вынужден уступить Пруссии Юлих и Берг.
Были ли у союзников серьезные намерения вторгнуться во Францию и с какого именно момента, неизвестно, но военный конфликт стал неизбежным 20 апреля 1792 года, когда французское правительство официально объявило войну австрийскому императору. Готовясь к вторжению, пруссаки и австрийцы взяли на себя мантию идеологической контрреволюции. 25 июля прусский военачальник и по совместительству командующий союзными войсками Карл Вильгельм Фердинанд герцог Брауншвейг-Люнебургский опубликовал декларацию, которая стала известна как Брауншвейгский манифест. В этом подстрекательском документе, основанном на проекте, составленном мстительными французскими эмигрантами, утверждалось (несколько лживо), что оба союзных двора "не намерены обогащаться за счет завоеваний", обещалось, что все, кто подчинится власти французского короля, будут защищены, а захваченным революционным гвардейцам угрожали драконовскими наказаниями. Декларация завершалась угрожающей нотой, которая еще больше радикализировала настроения в Париже:
Их упомянутые Величества заявляют под честное слово императора и короля, что если в замок Тюильри [где размещались пленный король и его семья] войдут силой или подвергнутся нападению, если их Величествам королю, королеве
